…В архивах области уцелели довольно скупые данные о ее строительстве. Стране требовался лес — и комсомольцы 20-х годов в далеком ныне 1929 году начали сооружать эту трассу. За шесть лет было построено 77 километров до станции Пенёк. Дорога стала в прямом смысле слова источником жизни для десятков окрестных деревень. Старожилы еще помнят многолюдные сельские ярмарки в том же Пеньке, оставшемся сегодня в лесной глухомани практически в гордом одиночестве. Чуть более поздние документы 40-х годов фиксируют наличие восьми школ недалеко от Пенька — сегодня уже не существующих, как и их села.
В 30-х годах контингент лесорубов, как известно, сменился. Дальше пихтовскую трассу строили согнанные со всей страны наши репрессированные сограждане и члены их семей. Сколько их осталось навсегда в глухих болотах по бокам насыпи — ведают только бог и НКВД. Но на картах 1947 года пропахшие потом и кровью рельсы дотянулись уже до 120-го километра. Сколько сделала маленькая сибирская одноколеечка для Победы в Великой Отечественной, тоже известно историкам. Именно отсюда шел лес на шахты Кузбасса. Тысячи прикладов винтовок и автоматов победителей были сделаны из пеньковской древесины, напрямую поставлявшейся в Ижевск и Тулу. Впору вешать на рельсы медаль и не одну — но благодарность сегодняшних потомков в железнодорожных мундирах оказалась иного сорта.
1953 год — маховик репрессий скоро начнет обратное движение. В архивах этого года сохранились данные о станции Октябрьский на 129-м километре «железки»: 58 домов, 677 жителей, 3 приписанных сюда паровоза и 85 вагонов. Пекарня, красный уголок, гараж — немалая по тем временам точка. И дальше, до самой Пихтовки сплошные села-полустанки с населением в 500-1000 человек: Коноваловка, Лаптевка, Орловка, Ершовка, Мальчиха.
180-й километр — станция Пихтовка. Отсюда на десятки километров разбегались в тайгу лесовозные узкоколейки. Работали здесь в основном лагерные зэки с легендарной 58-й статьей. В скромной Пихтовке безвинно отбывали наказание представители многих знаменитых семей — упомяну только фамилии Бухариных и Цветаевых. Им и тысячам безымянных «политических» жертв сталинских репрессий единственный в нашей области памятник — пихтовская дорога.
Дорога-труженик, дорога-ветеран и мемориал… Уже в начале 90-х здесь были модернизированы рельсы, а через речку Баксу построены два великолепных моста: в Мальчихе и самой Пихтовке. Тем не менее, спустя всего лишь пару лет при губернаторе Индинке участок Пенек — Пихтовка был закрыт — как оказалось, навсегда. В 1997-м губернатор Муха с подачи руководства дороги закрывает всю ветку полностью…
Более трех тысяч обитателей пихтовских окрестностей потеряли работу и дорогу во внешний мир. Завис в тайге Пенек: 500 человек, из них 100 детей отныне связаны с «большой землей» 40 километрами хлипкой грунтовки. О трагедии, произошедшей на отрезанной в тайге станции Лось, мы писали два года назад. И так далее, и тому подобное…
Совсем исчезла надежда у людей, когда ИХ ДОРОГУ стали разбирать, снимая рельсы. Оголился пихтовский красавец-мост: сегодня он просто ведет в никуда. Правда, этот западно-сибирский железнодорожный вандализм как-то удалось прекратить — в тот первый заход уничтожили километров десять. Однако сегодня разборка снова идет полным ходом.
Листаю свои записи, сделанные в Пихтовке прошлым летом. Вот заметка об обнаруженной мной лично на станции Пенек рельсине 1915 года с клеймом императорских заводов эпохи Николая I. Тогда же мне удалось разыскать первого начальника станции, ветерана-железнодорожника Федора Григорьевича Назаренко и последнего ее начальника Галину Федоровну Суржанскую. Надо было слышать, с какой болью говорили они про свою «железку»! «Еще наши отцы и деды ее строили — вечная им память! По пояс в болоте, среди гнуса и тайги рубили березы и тянули трассу — но сделали же! Вы знаете, когда новосибирские чиновники закрывали станцию, многие пихтовцы, особенно ветераны, просто плакали. А уж когда разборка путей началась, кое-кто говорил: нам бы автоматы, как в войну, встали бы на мосту через Баксу и не дали бы этим разбойникам снять ни единого рельса. Им, руководителям дороги, в кабинетах, не понять, что это такое — когда у людей жизнь отбирают.»
Из бесед с жителями села Лаптевка — ныне глухой и бесперспективной деревни: «Была наша Лаптевка большое и веселое село. Три дойных гурта держали! А все «железка» наша родная — поездом туда, поездом сюда. А теперь что — так, доживаем».
Тогда еще, год назад, у Лаптевки можно было увидеть рельсы. Сегодня нет — разобраны. Мертва станция Лось, где не так давно планировалось вести масштабные торфоразработки. Центры сельсоветов в 60-е годы с населением под тысячу человек, Коноваловка и Орловка сегодня — мертвый пейзаж. Зарос коноплей в рост человека экс-поселок Октябрьский.
Официальная версия наших доблестных терминаторов в мундирах с Вокзальной магистрали одна — дескать, трасса стала нерентабельной. Странно это — ведь для чего-то еще не так давно строились мосты и обновлялся путь: Леспромхозы, торф, сельхозпродукция, пассажиры, наконец — есть, что возить: ну пережить эти поганые реформы да оживить трассу. Ломать-то ее зачем?
Нельзя сказать, что ситуация с пихтовской веткой уникальна для Сибири. Много лет назад в схожей ситуации оказались восточно-сибирские железнодорожники: в результате строительства Иркутской ГЭС был затоплен кусок Транссиба и осталось тупиковое ответвление в сто километров — Кругобайкальская железная дорога от Слюдянки до порта Байкал. Населения много меньше, чем на пихтовской ветке, убытков много больше — но дорога та живет, здравствует и даже по сей день возит пассажиров. Плюс туристы по ней шастают — пейзажи там роскошные.
Там, в Иркутске, государственный подход — есть люди, дорога должна работать. А у нас, в Новосибирске, обратный — нет дороги, нет и людей, стало быть, нет и проблемы. Как бы эту генеральную линию деликатно прокомментировать при дамах-читательницах?
А теперь минутку внимания: «Новая Газета» от 16 августа 2000 года: «Начиная с пихтовского леспромхоза, рыболовов пересаживают на маленькую дрезину, на которой они по киношно-документальной узкоколейке отправляются в тернистый путь к местам, где на лесоповале «искупали вину» зэки сталинских лагерей. Дрезина привозит рыбаков на станцию Шегарка». Узнаете? Вот так. Скромная частная туристическая фирма «Братья Говор» сегодня реконструировала 36 мемориальных километров узкоколейки от Пихтовки в лесную зону и возит (за деньги, естественно) на рыбалку и экскурсии всех желающих. Ведь можно же, если с умом. И в то же время могучая государственно-министерская контора «Западно-Сибирская железная дорога» лихорадочно выгрызает из насыпи рельсы, ведущие от Пихтовки к Новосибирску. А ведь на этом пути — богатейшие урманы с клюквой, куда ежегодно рвутся сотни охотников и сборщиков, не говоря уже о местных жителях. Галина Суржанская: «Пусть бы сезонно ветка работала — хоть летом, хоть ради людей».
Добавлю от себя — и ради памяти о тех, кто навеки на ней остался. Глава администрации Колыванского района Геннадий Дьяконов: «Больно смотреть, как уничтожается то, что строилось с таким трудом. Ну что, разве нет у нас больше МЧС и гражданской обороны — ведь готовая же дорога для передвижения населения! Тем более если учесть, что автомобильная трасса до Пихтовки вся в ухабах, и в сторону Лаптевки еще хуже. Но на все наши попытки переговоров с железнодорожниками их ответ один: дескать, наша собственность, что хотим, то и делаем!» Такая вот государственная позиция.
Может, железнодорожники ведут себя так, поскольку бедны, как церковные мыши: хоть рельсов мемориальных клок на пропитание? Отнюдь. В этом году на станции Сеятель открылся стоивший немалых денег музей. Стоишь, и душа радуется — так и представляешь, как чистенькие машинисты на этой вылизанной до последнего пятнышка технике при доблестной Советской власти ставят рекорд за рекордом. И никаких тебе лагерных мемориалов, никаких безвинно погибших вчера и безвинно нерентабельных сегодня жителей нашей области — тишь, да гладь, да МПСовская благодать…